— Евгений Леонидович, Вы много лет занимаетесь вопросами демографической ситуации в России. Почему Вас, успешного бизнесмена, интересует эта тема?

— С точки зрения общественной деятельности, если чем-то заниматься, можно прийти к выводу: в России есть очень острые гуманитарные проблемы, вопиющие для цивилизованного государства. Например, демографический кризис, со всеми его негативными российскими особенностями: пьянством, нарко­манией, социальным сиротством при живых родителях, без­домностью. И, конечно, такая социально-гуманитарная обста­новка не соответствует ни роли России в международном сообществе государств, ни доходам, которые генерируют российскую экономику.

Если посмотреть на общественную деятельность, то стано­вится очевидно — российская общественность представлена зарегистрированными общественными организациями. Однако традиционное решение этой проблемы основано на триумвирате: церковь, государство и общественность. Эта схема не работает потому, что многие годы церковь юридически была лишена права заниматься социальной деятельностью — утрати­лись возможности и опыт. Сегодня церковь возвращается в эту область деятельности, и довольно-таки быстро. Но, тем не менее, потребуется еще достаточный временной промежуток, чтобы вернуть утраченные наработки в этой сфере, которые были у Русской Православной Церкви до революции.

В ходе постсоветского реформирования России были также утрачены государственные социальные институты, которые были хорошо развиты в советское время. И об этом тоже не надо умалчивать. Вот отсюда и некая хаотичность в вопросе участия общественности в жизни государства.

Нам необходимо понимание, что если ты занимаешься общественной деятельностью, для тебя не может быть чужих вопросов. Все эти проблемы — твои. Общественность в той же мере ответственна за происходящее в стране, как и государство.

И первое, что хочется делать, и, наверное, это основа воз­рождения России, — заниматься демографическим кризисом. Особенно этот кризис мы на себе не ощущаем, потому что проблема, если так можно сказать, размыта по всей России. Но ежедневно Россия теряет две тысячи человек И это реальная убыль населения. Трудно представить, что это — нормальное явление.

— Масштаб проблемы явно государственный. В чем, на Ват взгляд, главная сложность реше­ния этого вопроса ?

— Может мое мнение и ошибоч­но, но я считаю, что главная слож­ность решения демографического кризиса обусловлена общим кризи­сом в России. Смена строя, экономи­ческие и политические потрясения так называемого переходного пери­ода еще довлеют над государством. Наши специалисты по демографичес­кой ситуации, перестав быть востре­бованными в родной стране, успешно работают за границей в научных учреждениях ведущих стран мира.

В 2001 году нами была создана концепция преодоления демографи­ческого кризиса в России и выдвига­лись конкретные меры. Рассчитана она была до 2015 года. И если поко­паться в предварительных материа­лах, — многое можно использовать сегодня... А по итогам этой концеп­ции не было создано даже рабочего плана. Следовательно, ни о каком финансировании не могло быть и речи.

Соблюдая некую единую после­довательность исполнения необхо­димо разумно применять все меры. Программа должна быть такой, где представлены все конкретные зада­чи. Должна быть видна тактика применения, должна быть известна ее стоимость и ожидаемый эффект. В той же мере должен быть прописан некий полномочный орган, который всю работу координирует и отвечает за результат. Весь этот комплекс, довольно сложный комплекс, надо устремить на четкое понятие задачи. То есть России, учитывая чрезвычай­ную демографическую ситуацию, нужен некий чрезвычайный план, своеобразный демографический марш-бросок.

— Какие задачи Вы бы назвали первостепенными?

— Первое — добиться стабилиза­ции населения. И все сложности начинаются вокруг обсуждения возможности достижения каких-либо задач в этой части. Существует много мнений: рождаемость не

поднять, смертность уменьшить невозможно, что меры семейной политики не имеют какого-то эффективного и понятного резуль­тата. Кто-то считает, что деньги не влияют на рождаемость. Вся эта разноголосица мнений допустима (это хорошо, что она есть — можно задачу рассматривать с разных сторон), но здесь она вредит. Обоз­начена ясная политическая воля, должен появиться единый центр принятия решений, должна поя­виться мощная единая программа и готовность государства нести бремя ее расходов. Вот это все вместе даст (или не даст) результат. Если не даст, то можно сказать, что, по сути, мы сделали все. И на этом остановиться.

—Все ли упирается в расходы и потянет ли их государство?

— Сказать, что денег нет — смеш­но. Есть деньги на эту программу даже в тех масштабах, что мы предла­гаем. Россия должна тратить ровно столько, на сколько это будет реали­зовано государством. А именно — это два процента ВВП. И здесь дело не в ноу-хау. Государство должно собрать все ресурсы: финансовые, интеллектуальные, организацион­ные, управленческие для решения четкой, понятной абсолютно всем задачи. Ее можно назвать социаль­ной. Называем мы ее нацпроектом или нет, но, конечно, такая про­грамма должна быть, она должна иметь высший национальный при­оритет.

— А каким образом будет организовано стимулирование притока населения, например, в Сибирь, на Дальний Восток? Есть ли для этого реальные рычаги?

— Россия становится более привлекательным государством для жизни. И это заметно особенно сейчас. Государство с нормальным «климатом», с хорошей экономикой, ресурсами является привлекатель­ным местом для жизни. И здесь встает вопрос: кто должен попадать или иметь больше шансов это сде­лать? С точки зрения геополитики, экономики и интересов государства

приток в Россию населения задача более простая, чем его правильное внутреннее расселение. Решать эти проблемы предстоит уже завтра.

—В одной из передач у Позднера говорили про материаль­ное стимулирование и приво­дили пример с Францией: там есть аналогичный националь­ный проект, согласно которому за третьего ребенка госуда­рство выделяет некую сумму, то за четвертого —уже ничего.

— Я не уверен, что это так. Это опять вопросы идеологические, а не финансовые. Шкала за третьего, за второго или другие меры поощрения — вопрос политический. Это вопрос идеологии и общественного воспри­ятия. Нужно менять статус семьи. Многодетная семья — это не семья религиозных фанатиков, не пьяниц и наркоманов, это нормальная семья. И надо прописывать реальные меры поощрения именно для этих семей. Многодетная семья должна стать эталоном, который государство ставит во главу угла. Чтобы семья не ограничивалась вторым ребенком. И если президент определил вектор, ограничивающийся третьим ребен­ком — надо двигаться дальше.

—Возможно ли это в нынеш­ней России, когда в обществе отсутствует четкая система нравственных ориентиров, да и сама ценность человеческой жизни подменяется культом смерти?

— Я бы так далеко не ходил. Россия верила и верит в Бога, ходила и ходит в храмы, и сердца россиян еще не остыли, а созидатели на Руси всегда были, есть и будут. Демогра­фический проект — это реально реализуемая программа и ее надо просто делать.